Широ спит. Если конечно это можно назвать настоящим сном. Полноценным уж точно нет, впрочем, этого блага он лишился уже довольно давно, наверное даже задолго до Кербероса. Так что, возможно, грех жаловаться. Даже сквозь это тягучее, жаркое забытье он чувствует прохладную и жесткую поверхность, на которой он лежит. На которой лежит его новое тело.

Оно кажется одновременно своим и чужим, как и он сам. Его разрывает на множество частей, вновь собирает воедино, и это продолжается будто бы целую вечность. К этому, правда, тоже не привыкать.

Если бы Широ мог, он бы посмеялся над своим положением, но, если честно, единственное, что сейчас было ему доступно - плавать среди множества воспоминаний, образов, событий, пытающихся укорениться в нем. Все же это он тут новый жилец, вот и пора разобрать мусор хозяев. Хотя не особо хочется.

Широ пытается избегать самых ранних воспоминаний, они пугают его больше всего, даже не так, они приводят его в ужас, и в такие моменты гримаса боли отражается даже на физическом теле, на этом новом теле. Ему не хочется вспоминать, как оно было сделано. Впрочем, стоит прокрутить слишком далеко вперед, и получается даже хуже.

Кит. О черт, он собирался убить Кита... Он до сих пор помнит тот пронизывающий взгляд, ту мольбу, которая звучала в голосе Кита, как тот просил его остановиться. А он был готов убить... Нет. Не он, это был не он. Это просто... Просто приложение к телу, с которым придется смириться. Это был не он.

Это точно был не он?

Когда воспоминания отступали, приходила новая напасть - самоосознание. Порой он начинал путаться, терять самого себя в этом огромном и, главное, не чужом подсознании. Это ведь он, его мысли, его воспоминания, его убеждение. Но так же отчетливо он помнит, как пребывал в пространстве, созданном Львом, и это ведь тоже он. Но какой он точно он? Широ никогда не любил философию, но похоже теперь возненавидит ее особо качественно.
Первые дни ему трудно было даже нормально разговаривать, хотелось только спать, поэтому он старался каждую лишнюю минуту тратить на отдых. Аллура говорила, что это нормально, ему нужно прийти в себя, причем очень даже буквально. Каким бы идеальным клоном это тело не было, оно было не таким. Причем даже не скажешь - в чем проблема. Уж точно не в здоровых мышцах, вот уж по болезни он не скучал. Ему даже не требовался дополнительный осмотр - достаточно было просто пройтись, чтобы понять. Он здоров. По крайней мере физически. Не очень уверен насчет нормальности функций, но здоров. Звучит безумно - идентичный клон, нормальное человеческое тело, явно использовалась его ДНК (эта бешеная ведьма, она что, хранит коллекцию из волос и ногтей всех пленных?), но наследственное заболевание при этом вылечили. Звучало смешно, но возможно, стоило даже поблагодарить ведьму за такую заботу. Мило с ее стороны.

Вот только в нагрузку досталось довольно много ментальных проблем. И вот он вновь погружается в эти чужие ему воспоминания. События, в которых он не участвовал, диалоги, которых он не должен помнить, слова, которые он бы никогда не произнес. Но теперь это его наследие. И с этим придется как-то жить.

С другой стороны, он и думать не смел, что будет жить. Быть своеобразным призраком довольно уныло, разнообразие было только когда кто-то садился пилотировать Льва, а так довольно... Тягуче. Ему до сих пор было сложно описать свое тогдашнее бытие. Но зато он отчетливо помнил каждый полет. Будто бы он и был Львом. И это, пожалуй, было здорово.

Лежать становится все неудобнее, да и все витания в подсознании - разнообразием и не пахнет. Просыпаться, правда, пока тяжело, как и вообще многие другие вроде бы автоматические действия - будто взял покататься чужой байк. И модель вроде та же, может даже год, а все равно управляется как-то не так, нет той уверенности. Вот и приходится будто вручную разгонять кровь, ускорять пульс, чтобы эта машинка наконец завелась. Широ оставалось только надеется, что сегодня у него получится лучше.

А главное - когда не спишь, можно вновь поверить, что происходящее - не бред безумного разума, а действительность.

Еще не очнувшись, Широ что-то мычит, сжимает и разжимает кулаки, резко вздыхает. Будто видит беспокойный сон. Ха. Беспокойную реальность, скорее уж так. А потом наконец открывает глаза.