animal i have become

Страница: 1

Сообщений 1 страница 4 из 4

Поделиться102.10.18 01:11

Автор: Clyde Donovan
лучший парень на деревне
char info:
клайд донован, 10 (16); разрыв — это точка в поставленном диагнозе или составленном завещании, я зайду на прощание за вещами, но только обещай мне украсить свою голову венками, когда вырастут цветы над черепами

— south park —
Сообщений: 87
Уважение: +36

	animal i have become; bloodborne: laurence # gehrman;
	will you stay or will you go the choice is yours it's yes or no, voices whisper in your ear ‘there’s nothing to fear’;

_with you by my side i die a little
every night_

if we’re only ever looking back
we will drive ourselves insane
as the friendship goes resentment grows
we will walk our different ways

but those are the days that bind us together, forever
and those little things define us forever, forever

[nick]gehrman[/nick][status]venator feram tor[/status][icon]https://i.imgur.com/efXhoek.png[/icon][lz]<div class="ls"><a href="ссылка на анкету">герман, 25;</a> round all the scene a light of memory plays, and dead leaves whisper of departed days, longing for sights and sounds that are no more. </div> <div class="fandom">— bloodborne —</div>[/lz][sign]There's nothing better than this, dressed in our predatory skins, our blood so thin
we could never win[/sign]

Отредактировано Clyde Donovan (19.11.18 01:38)

Поделиться202.10.18 02:33

Автор: Kyle Broflovski
из приличной семьи
char info:
кайл брофловски, 10 (16); универсум как будто бы зол или за что-то в обиде — в принципе, всё равно: мы с тобой тоже его ненавидим.

— south park —
Сообщений: 271
Уважение: +121

закрывая глаза, он видит перед собой виллема.

виллема, опускающего устало руки после каждого разговора с ним, который всегда перетекает в разгорячённый спор - они мыслят слишком по-разному, в их отношениях осталось слишком много невысказанных обид, чтобы дилеммы оставались безличными; виллема, срывающего голос в попытках поставить его на место, словно он - пёс, забывший о том, что необходимо слушать хозяина, хотя правда исключительно в том, что лоуренс обращаться с собой подобным образом больше позволить не может; виллема, вцепившегося пальцами в рукава его университетской формы и повторяющего, как заведённый: «бойся старой крови, лоуренс, бойся её» - словно страх спасёт тебя, старый идиот; виллема, который не верит в силу крови, но верит в прозрение, которого никогда не достигнет, потому что с самого начала идёт путём бесконечным, в никуда ведущим; виллема, который не верит в людей, но верит в великих, от которых они не получили пока ничего, кроме одного только намёка на истинное знание; виллем не верит в него, и это задевает в нём что-то - гордость лоуренса, разумеется, может это вытерпеть. его самолюбие - нет.

лоуренс знает: виллем будет против, что бы он ни пытался сделать. лоуренс, разумеется, прекрасно понимает: его попытки показать путь остальным ни к чему не приведут, если он продолжит цепляться на виллема - это всё будет не больше, чем метанием бисера по столу, это всё будет не больше, чем попытки собрать фигуру из карт при сильном ветре. но это тоже довольно очевидно.

единственный вход - рождение.
единственный выход - смерть.
от одного к другому, от одного к другому - уроборос, скользящий между пальцами и кусающий неловко себя за хвост, потому что иной судьбы у него нет, не было и уже никогда не будет - он сам в себе слишком запутался и понятия не имеет, что есть иной способ - что иные способы существовали когда-либо в принципе. вот, что они такое - вот, чем они стали, вот, во что они превратились.

капли крови стекают по ладоням - лоуренс щурится, встряхивает головой, силясь разглядеть хоть что-либо в тусклом свете факелов - германа, видно, не слишком беспокоило, что до его мастерской человеку простому будет добираться несколько... затруднительно. хотя бы в силу отсутствия банального лифта и хорошего освещения - на этой деревянной лестнице с прогнившими досками, в самом деле, недалеко и шею себе сломать, но, в самом деле - он не может вспомнить, когда его друга останавливали бы подобные мелочи. он достаёт платок из кармана жилетки и привычным жестом встряхивает его, распрямляя - будет обидно, если он не застанет своего друга здесь, но, в самом деле. где он ещё может быть?

тяжёлая деревянная дверь, ведущая к ещё одной лестнице, оказывается открытой - лоуренс усмехается, стирая кровь с дрожащих рук, и прячет платок обратно в карман. тремор утомил его - миколаш говорил ему, что это, кажется, от нервов или от недосыпа, или от ещё чего-то в подобном духе, но, в самом деле, что ещё он мог сделать в сложившейся ситуации, кроме как сжечь все мосты и наблюдать со стороны, как они пылают? миколаш требовал от него слишком многого.

он спускается по лестнице уверенно, на ходу натягивая перчатки: герман, которого он знал, никогда не оставил бы дверь в сад открытой - подобная сентиментальность с его стороны, признаться, поначалу сбивала лоуренса с толку, но он всегда был уверен: копаться в чужой голове - занятие неблагодарное и своих усилий не стоящее. вкладывать туда нужные идеи, впрочем, было совершенно иным, и не его вина, что герман так легко поддавался чужому влиянию - ему всегда казалось смешным, с каким наивным очарованием герман наблюдал за виллемом на лекциях, совершенно не замечая его оговорок. его промахов. его ошибок.

лоуренс усмехается сам себе:
в конце концов, он был лучшей альтернативой, чем виллем. он знал это.
виллем не мог предложить человечеству ничего стоящего.
виллем не мог предложить этому миру ничего стоящего - только себя самого. старого, разваливающегося и мелочного, цепляющегося за свои книги и полки с колбами.

ах, виллем, ты можешь гореть вместе с ними.

- герман, старый друг.

он улыбается, ступая между белых цветов - они не похожи на лилии, но он, по правде говоря, никогда особенно не разбирался в цветах - в конечном итоге, увядают они все одинаково, а прочее значения для него имело мало. он не видит германа в саду, но дверь в мастерскую открыта тоже, и это не оставляет ему иного выбора; он поправляет жилетку и запахивает плащ поплотнее, когда поднимается к мастерской, но так и замирает на пороге, не ступая по какой-то причине дальше.

он думает: забавно.
сколько времени прошло, а у него всё так же замирает дыхание, когда он застаёт своего друга за работой.

- ты снова оставил дверь открытой, - он прерывает тишину, наконец, но тишиной в полном смысле это назвать едва ли можно - герман что-то делает за столом, и лоуренс не может разглядеть отсюда, но видит выражение его профиля - брови сведены к переносице, губы сжаты в тонкую полоску - он видит, как напряжены его плечи. он думает снова: в самом деле, забавно, - и пытается уловить взглядом движения его пальцев, но едва ли преуспевает и в этом. - эта привычка однажды подведёт тебя, друг мой.

ему казалось иногда, что герман слишком наивен - ещё во времена, когда они оба коротали время за нудными лекциями виллема. ему казалось тогда, что герман словно не принадлежит этому месту - бюргенверту, ярнаму. разве что этой мастерской, да и только - в коридорах университета герман казался больше тенью человека, чем самим человеком.

не то чтобы лоуренсу было скучно.
просто тени интересовали его обычно меньше.

- ты не представляешь, как я рад тебя видеть, но, - он отводит взгляд в сторону и переступает, наконец, порог - скрипит под ногами деревянный пол, и он гасит прикреплённый к поясу фонарь - необходимости в нём теперь никакой нет, герману хватает ума работать при достаточно ярком освещении. лоуренс, положа руку на сердце, даже представить себе не может, над чем тот мог работать прямо сейчас, но он знал - помнил по обронённым случайно фразам, по услышанным разговорам, по вещам, сказанным шёпотом в тёмных углах возле лестниц, когда они думали, что никто больше их не слышит, и их тайны так и останутся тайнами, - что герману нравилось работать с оружием. он помнил - дословно: это завораживало его. - боюсь, я пришёл не просто так.

сожаление в его голосе - искреннее.
раскаяние в его взгляде - абсолютно естественное.
растерянность в его движениях - ожидаемая.
лоуренс имеет полное представление о том, что он делает, и о том, что он делать должен.

он выдыхает, смотрит прямо и подходит невольно - якобы - ближе, и голос его почти сбивается на шёпот:

- грядут перемены, друг мой. перемены, которых ты и представить себе сейчас не можешь.

он говорит искренне - потому что верит в это.
он говорит горячо - потому что верит в это.
он говорит отрывисто, на одном дыхании словно - потому что верит в это.

проблема не в том, что нельзя никого обмануть по-настоящему, не поверив предварительно в собственную ложь всем сердцем - он знает об этом, конечно, но дело совсем не в том.
лоуренс знает, что он такое.
лоуренс знает, разумеется, чем он быть может.
лоуренс - и в этом его главное отличие от виллема - не начнёт искать иные пути, заметив на своей дороге преграды - лоуренс, и в этом его отличие от людвига, не пойдёт напролом, пытаясь сровнять их с землёй. лоуренс знает: дорога прямая - всегда единственно верная, но тратить свои силы в попытках разбить голову о стену - занятие совершенно бессмысленное.

он говорит ему прямо - потому что верит в это:

- мне нужна твоя помощь.

он говорит прямо, потому что знает: перед ним будущее, и это - факт из разряда неоспоримых. вот оно: вытянешь руку - коснёшься пальцами и, может быть, не обожжёшься даже, если будет достаточно аккуратен.
боги никогда не благоволили робким, и если старых богов не осталось, то всегда можно найти себе новых.
всегда можно создать их самому.

[nick]Laurence[/nick][icon]https://i.imgur.com/7EZ8tsz.png[/icon][status]милости прошу к нашему шалашу[/status][sign]
t h r o u g h h e l l ' s g a t e s t h e g r o u n d s h a k e s ,
and valor wakes, and so it begins.
[/sign][lz]<div class="ls"><a href="ссылка на анкету">лоуренс, 27;</a> but perhaps the monsters needed to look out for each other every now and then. </div> <div class="fandom">— bloodborne —</div>[/lz]

Отредактировано Kyle Broflovski (02.10.18 02:38)

Поделиться302.10.18 04:14

Автор: Clyde Donovan
лучший парень на деревне
char info:
клайд донован, 10 (16); разрыв — это точка в поставленном диагнозе или составленном завещании, я зайду на прощание за вещами, но только обещай мне украсить свою голову венками, когда вырастут цветы над черепами

— south park —
Сообщений: 87
Уважение: +36

и молитвы не могут разогнать этот мрак.

он не находит слов – даже для себя самого, - что смогут описать его отношение к бездушному куску камня. он перебирает пальцами по столу рядом и боязно косится на него. сидерит стал для него гораздо большим, чем простой уличной легендой – один кузнец с запада хвалится найденным в лесу минералом неизвестного происхождения, что “упал на него прямо с неба”. герман холоден до уличных баек и не обращает ни малейшего внимания на бредни очередного пьянчуги - пусть и с золотыми руками - пока его слух не прорезает одна прелюбопытнейшая деталь – небесный камень оказывается прочнее любого металла для ковки и чуть ли не легче дерева. с последним он так и не находит в себе сил согласиться, но в общем и целом герман уже считает себя купленным – он во что бы то ни стало хочет его получить.

сверток в его руках путешествует из одной руки в другую – он вертит им в разные стороны, пытаясь найти хоть что-то, что зацепило бы его порядком затуманенный взор. сидерит, значит – произносит он многозначительно. голос теряется где-то в недрах деревянных стеллажей со стопками неприлично старых, пожелтевших даже, книг - наследия предыдущего владельца скромного места, можно сказать, перешедшего к юному герману по наследству.

он тянется к бутылке с нестерпимым желанием отстраниться от реальности и оставить в сознании один лишь сверток с полумифическим предметом, что достался ему сегодня по “баснословно низкой цене” – именно так описал их будущую сделку подозрительный старик, в первую очередь запомнившийся ему премерзким голосом и поразительно маленьким ростом, но внешние данные играют самую незначительную роль в решении вычистить до основания все сбережения и еще половину стипендии ради сомнительного предложения. герман считает себя слабым человеком, крайне редко способным отказаться от благоволения судьбы, и , в подтверждение своим словам, он передает мешок золотых монет в обмен на частичку легенды.

вот еще несколько минут он неотрывно смотрит в непроглядную черноту заветного минерала – взгляд теряется в его недрах, как терпящий бедствие галеон, уходящий всё глубже под толщу беспросветного океана в самую яростную бурю. инстинкт самосохранения, почти полностью атрофировавшийся в его случае, набирает давно утерянную силу и заставляет его отвести глаза куда-то вверх – куда угодно, только не туда. сидерит манит его, затуманивает разум и вгрызается в самые недра сознания, передавая телу неописуемый - неземной - холод.

его не пугает сейчас ничего ровным счетом – даже когда бездна присматривается к нему в ответ, он не отбрасывает дьявольскую штуковину в страхе, напротив, он сжимает ее сильнее, с рвением первооткрывателя, который только что ступил на землю, неизведанную прежде.

ему сейчас уже все равно.

если сидерит и пытается завладеть душой, то герман вынужден его разочаровать.
в этом доме охотиться больше не за чем.

пальто слетает с его плеч куда-то в сторону, пока сам он спрыгивает со стола и тянется к рабочим инструментам, среди которых обнаруживает пропитанный кровью платок – металлический запах от молотков и щупов легко теряется на фоне буйства ароматов, исходящего от багрового куска ткани. он сжимает его в руке – это маленькое свидетельство кровавого безумия, что распространяется по ярнаму как чума. он до конца поверить не может в реальность событий всех тех ночей, когда ему приходилось вламываться к неизвестным людям и воочию наблюдать всю беспощадность новой болезни: реки свежей крови, пронзительные крики откуда-то из спальни и лица, больше не походящие на человеческие, снятся ему в кошмарах каждое утро.

когда он возвращается домой и вглядывается в свое отражение, он больше не может увидеть в нем ничего знакомого от старого себя: на потрепанных высоких ботинках он видит налипшие остатки плоти – ведь пораженные не желали умирать от нескольких взмахов меча, на длинном кожаном пальто различает несколько слоев крови – ведь жертвы кровоточат слишком много, а он все еще и не научился ее отмывать, лицо скрыто под толстым черным платком, так, что видно лишь хищное выражение его сизых глаз – ведь во время охоты исключительно зверь способен сразить другого зверя, из-под шляпы свисают русые локоны, чьи кончики отдают багрянцем.

пока кипит работа, время летит незаметно – удары сплетаются в целостную мелодию, так трепетно внимаемую барабанными перепонками самопровозглашенного мастера. каждая минута приближает его к совершенству, на поиски которого он потратил не один месяц упорной работы. безвкусные прямые мечи из белой стали и до скрипа в зубах простые топоры с рукоятками из черного дерева – все эти простецкие заказы осточертели ему слишком сильно, но сегодня все будет по-другому.

в этот раз будет так, как захочет он.

шедевр рождается в его руках.

едва уловимое человеческое присутствие вытягивает из пропасти собственных болезненных воспоминаний.
следом за скрипом входной двери в дом прорывается осенний воздух и впивается тысячей крохотных иголок в бледную кожу хозяина захолустной мастерской.

голос настолько знакомый, голос настолько любимый им когда-то звучит где-то на задворках сознания, но герман значения ему особого не придает – он не верит, что это происходит на самом деле. он вздыхает громко и закрывает глаза на секунду – спасительную секунду, что дает ему возможность придти в себя и наладить связь с реальностью.

в дверном проеме он замечает старого друга - приятеля из прошлой жизни. тот томится в ожидании, неподвижным взглядом сверля недоумевающего собеседника. гость кажется ему стерильным бельмом на фоне царства беспорядка и хаоса с бесчисленными стопками запыленных книг и ровных рядов пустых бутылок.

- лоуренс… - только и успевает чуть ли не про себя произнести он - радостное удивление тотчас сменяется ненавистью - он вовремя затыкается, сдерживает эмоции, дабы не выглядеть брошенным щенком с обочины, который вот-вот обретет нового хозяина.

когда он покинул его, герман будто бы разочаровался в правильности избранного пути, но, разумеется, ни один мускул на его лице не выдавал истинных чувств - уход лоуренса ударил по нему гораздо сильнее, чем кто-либо мог думать. к глубокому разочарованию, время хоть и избавило его от боли, но стол глубокие душевные раны было просто невозможно излечить.

причины, что заставили его притащиться сюда, герману неизвестны. и хочет ли он вообще знать о них? он смотрит прямо перед собой и уже собирается выпроводить незваного гостя обратно в объятия холодного вечернего ветра, но внезапно, даже для самого себя, запинается, ничего не сказав.

ему нужна… помощь?

лицо лоуренса - лишь занавес в театре теней, где исполняют свою роль знакомые образы, о настоящей природе которых простой зритель может только догадываться; непроницаемая маска, где каждая эмоция – выверенный шаг на пути к достижению поставленной цели.

лоуренс ничуть не изменился с тех пор - все слова, рожденные устами старого друга, звучали в ушах складной, чудесной песней, и слова он подбирал идеально. только вот один неприятный факт ускользнул от когда-то лучшего ученика бюргенверта – герман больше не купится на такие дешевые уловки.
пусть будет так.

за простой просьбой таится нечто гораздо более значительное и ужасное наверняка, но кто он такой, чтобы сдаться перед лицом вселенской опасности?

- я весь внимание, - с плохо скрываемым интересом произносит он, наклоняясь за ласково припрятанной бутылкой, - чем удивишь на этот раз?

и, кроме того, он все-таки скучал.
[nick]gehrman[/nick][status]venator feram tor[/status][icon]https://i.imgur.com/efXhoek.png[/icon][sign]There's nothing better than this, dressed in our predatory skins, our blood so thin
we could never win[/sign][lz]<div class="ls"><a href="ссылка на анкету">герман, 25;</a> round all the scene a light of memory plays, and dead leaves whisper of departed days, longing for sights and sounds that are no more. </div> <div class="fandom">— bloodborne —</div>[/lz]

Отредактировано Clyde Donovan (19.11.18 01:38)

Поделиться419.10.18 20:22

Автор: Kyle Broflovski
из приличной семьи
char info:
кайл брофловски, 10 (16); универсум как будто бы зол или за что-то в обиде — в принципе, всё равно: мы с тобой тоже его ненавидим.

— south park —
Сообщений: 271
Уважение: +121

лоуренсу, в общем и целом, плевать - всегда было, есть, всегда будет. он не слишком сомневается в этом: существование оказывается гораздо проще - неверно; понятнее - примерно в тот же момент, когда ты принимаешь себя тем чудовищем, в которое успел превратиться, - пустым и в общем равнодушным. у него есть эмоции, разумеется; он не так чёрств, как другие думают, скашивая на него взгляды и болтая всякое, что доносится до него иногда из уст других - он всегда смеётся; у него есть чувства, разумеется, - он далёк от кукол из фарфора с золотыми волосами и стеклом в глазницах, на которых заглядывается иногда амелия со странным блеском в глазах. никто, на самом деле, собственные маски не собирает с нуля - это требует слишком много ресурсов, это занимает слишком много времени.

фокус всегда был в том, чтобы выбирать из уже имеющегося. показывать столько, чтобы не осталось сомнений в реальности нарисованного.

больше, в сущности, от него никогда не требовалось.

пускать пыль в глаза другим можно сколько угодно, но себе самому, как ни глянь, не стоит - бессмысленно, более того - безрассудно. быть человеком поверхностным, в первую очередь, удобно - сколько в воду ни вглядывайся, отражение не опустится ниже водной глади, и дело, разумеется, не в том, что под ней ничего нет (под ней столько, что, в самом деле, страшно становится), но лоуренс смотрит в зеркало иногда - как на поверхность озера, и думает: примерно одно и то же. бесцветное, бесформенное.
наполненное чем-то, о чём сам до конца не догадывается.

он отмахивается от этих мыслей - пустое; лоуренс не говорит о себе - никогда - в принципе, - виллем, закашливаясь в очередной раз, бормочет зло и, как все старики, обиженно, что за его лицом разглядеть ничего невозможно, лоуренс улыбается ему нежно, как улыбаются ненавистному отцу, всю жизнь презренному - потому что смотреть не на что. виллем глуп, стар, от виллема тянется лёгкий запах пыли, старых книг и гниения, и лоуренс думает - одно и то же, совершенно одинаковое.

старый дурак, возомнивший себя пророком.
он понятия не имеет о божественном - так по какому же праву.

улыбается - краем губ, прикрывает глаза, смеётся - негромко и в сторону. виллема нет сейчас с ним; нет миколаша с его шёпотом в темноте и разговорами о выпущенных из клеток птицах, нет людвига, следующего за ним угрюмой тенью, даже брадора - только герман с его тяжёлым взглядом, недоверием и запахом старых книг.

всегда запах старых книг.

- я не думаю, друг мой, что тебя ещё может удивить хоть что-то.

он смеётся; сцепляет руки за спиной в замок, сжимает кожу перчаток до боли в ладонях, подходит - увереннее, сокращает расстояние между ними - в секунды, растянутые на невообразимо долгое, останавливается - буквально в паре шагов. смотрит - открыто и пристально, совершенно не скрываясь - не видит нужды в этом; герман, он думает, изменился - не только в тенях под светлыми глазами, но и в том, как дрожат края его губ не то в улыбке, не то пытаясь скрыть злость - отчаянно и неумело, - в уверенности в его руках, в побледневшем лице, в отросших волосах, уложенных неопрятно. герман, он думает, остался прежним - потому что всё так же поднимает на него глаза при звуках его голоса, потому что всё так же неловко отводит их в сторону, потому что всё так же - неизменно - пытается занять чем-нибудь руки.

лоуренс думает, что это, должно быть, в каком-то смысле даже очаровательно - быть объектом чувств настолько сильных. лоуренс думает: ему это на руку независимо от их природы.

если ты значишь хоть что-то, это уже имеет смысл.

- тем более смена погоды.

лоуренс забывает легко. амелия, качая головой в ответ на полнейшую растерянность в его взгляде, всегда говорила - это в нём худшее. слова, даты, имена, лица - всё исчезает быстро в потоке новых знаний, и ему не хватает ни ностальгии, ни интереса, чтобы держаться за былое (ушедшее) - то, что не рядом с тобой сейчас, значения обычно имеет мало, поэтому смысл всегда в том, чтобы держать нужных людей близко - цепляясь пальцами за платок на шее, если потребуется, или опускаясь на колени, если будет нужно.

он думал, что герман незначителен.
он думает сейчас: он ошибался. но кто из них, в конечном счёте, не грешен.

- я… должен тебе извинение, я полагаю. в первую очередь, за своё отсутствие, - он оглядывается - лениво, неспешно, как осматриваются в библиотеках или старых музеях люди знающие: мастерская, он думает, выглядит так же, но темнее, чем раньше - меньше света по углам, больше книг на полках. больше оружия на стенах. это, должно быть, тоже форма эскапизма, когда главное чем-то занять руки, но кто он такой, чтобы судить других. для этого нужно как минимум стать богом. - не в моём праве было просто оставлять всё.

улыбается; расцепляет руки, смотрит - виновато, тянется пальцами к собственным волосам, но одёргивает себя и отводит взгляд в сторону; от светлых глаз - к теням между книжных полок. здесь жарко, он думает, и ему всё же следует снять плащ, но не сейчас - пока что, - одного любопытства в чужих глазах недостаточно, чтобы не быть отвергнутым. никогда достаточно не было.

с другой стороны, он думает, речь ведь о германе.
герман не отказывает - не умеет, должно быть, озвучивать «нет» так, чтобы оно звучало не просьбой. но это не его проблема.

- я пойму, если ты не станешь меня слушать.

лоуренс улыбается, как улыбаются раскаивающиеся грешники - те, что тянут руки к свету и опускаются на колени; те, что готовы принять наказание наравне со спасением - голос из темноты шепчет, что это одно и то же, но лоуренс держит руки при себе - пока что, - не тянется, чтобы коснуться чужого плеча или поправить чужие волосы - ничего из той фамильярности, что была раньше. извинения оставляют цветами на могилах, когда вины не чувствуют - виллем всегда говорил, что из него вышел бы отличный скорбящий.

виллем, при всей его слепоте, иногда видел раздражающе много.

лоуренс прикрывает глаза - не устало, но покорно.
есть вещи, которые сделать нужно. это не вызывает в нём ничего - ни сожаления, ни злости, ни даже усталости. отступает ещё на шаг и улыбается всё так же - легко, виновато, искренне - тоскливо кажется ему подходящим словом, но на это он не смеет надеяться.

- я бы хотел сказать это при других обстоятельствах, но, боюсь, я уже не найду времени лучше.

трагедии от комедий где-то в самом начале ничем друг от друга не отличались - совсем. на паре уровней, да и то - формальное; набор персонажей и масок всегда был один и тот же. невозможно играть роль, чувствуя слишком многое; невозможно играть роль, не чувствуя ничего совсем. всё сводится к утомительному между - лоуренс поправляет плащ - откидывает его через плечо движением лёгким, ничего не значащим, опускается на колено, думает равнодушно - жаль брюки, - но это пустое.

виллем не преувеличивает, называя его лжецом и актёром - бездарным, впрочем, из тех, что выступают на городских площадях за горсть монет - таких в ярнам перестали пускать, кажется, лет двадцать назад - лоуренс помнит их мальчишкой: пёстрые тряпки, запачканные в грязи рукава, белая краска на лицах, стирающаяся на грязной шее. безвкусица, он соглашается тогда с виллемом, но искренность имеет право на существование только в тексте пьесы, а не на сцене. в противном случае всё сводится только к фарсу.

его локоть покоится на колене - приходится сжать руку в кулак, чтобы дрожь не была заметна. поднимает глаза на германа, склоняет голову к плечу, улыбается - безмятежно, выдыхает, словно не хватает воздуха:

- мне нужно твоё прощение.

смотрит в его глаза - светлые, на бледном лице почти незаметные, - круги под ними, тёмные волосы, отросшие уже до плеч, думает - герман, должно быть, давно не выходил отсюда дольше, чем на пару часов; герман, должно быть, давно не спал так, чтобы почувствовать себя живым наутро.

герману, должно быть, жить совсем незачем.

говорит - тоном всё тем же, тихо всё так же, не срываясь на шёпот, но где-то близко:

- мне нужно знать, что ты ещё захочешь подать мне руку.

он приходит к герману, разумеется, не потому что ему нужен мясник. это было бы опрометчиво с его стороны - это было бы, более того, неразумно и глупо, и лоуренс ненавидит поступки глупые - они всегда наполнены смыслом, но разве от этого легче.

( кроме того, для этого у него есть людвиг. )

смотрит - выжидающе, терпеливо, - словно в самом деле ещё сомневается в ответе, который услышит, словно в самом деле готов принять судьбу любую, лично ему уготованную. с колен так и не поднимается.
[nick]Laurence[/nick][icon]https://i.imgur.com/7EZ8tsz.png[/icon][status]милости прошу к нашему шалашу[/status][sign]
t h r o u g h h e l l ' s g a t e s t h e g r o u n d s h a k e s ,
and valor wakes, and so it begins.
[/sign][lz]<div class="ls"><a href="ссылка на анкету">лоуренс, 27;</a> but perhaps the monsters needed to look out for each other every now and then. </div> <div class="fandom">— bloodborne —</div>[/lz]

Отредактировано Kyle Broflovski (19.10.18 20:22)

Страница: 1

ämbivałence crossover

Меню навигации